Искатель @сокровищ
Пишет marakit:
Дневник одной девочки
Откровения советской школьницы 30-х годов пользуются огромным успехом на Западе, их автора называют "русской Анной Франк". В России о девочке, которая из-за своего личного дневника оказалась в ГУЛАГе, не знают практически ничего. Или знать не хотят.
Начало 30-х годов. Такой Ниночка Луговская была, когда начала вести свои дневники.
Луговскую арестовали, когда ей исполнилось 17 ее обвинили в заговоре с целью убийства вождя партии, обвинение основывалось на строках, написанных Ниной после того, как ее отцу отказали в паспорте: "Несколько дней я часами мечтала, лежа в постели, о том, как убью его. Его обещания, его диктатуру, порочного грузина, который искалечил Россию. Как такое возможно? Великая Россия, великий народ попали в руки негодяя".
На допросах школьница была вынуждена признать, что "резко враждебно настроена против руководителей ВКП(б), и в первую очередь против Сталина" — формулировку "порочный грузин" расшифровали как надо. И причину тоже нашли быстро — дочь хотела отомстить за отца. В следственном деле сохранилось наивное признание Луговской, явно написанное под диктовку: "Я думала только встретить Сталина у Кремля и совершить покушение выстрелом из револьвера, предварительно узнав, когда он выходит из Кремля".
Письмо Нины отцу, в котором следователи НКВД тоже нашли крамолу
"Черемуха... Она стоит у меня на столике. Чудесный пышный букет белых хлопьев... Я счастлива. Вчера... у меня все настолько было переполнено счастливой радостью жизни и весны, так все пело, нежно, немножко грустно и прекрасно..."
"Меня вдруг оставила всякая надежда, что он меня любит... Случилось это на уроке рисования, я, вероятно, показалась смешной мальчишкам, они заржали, потом начали кричать "дура", и мне даже показалось, что Левка кричит "косая". Я вспыхнула и, продолжая спокойно рисовать, почувствовала вдруг, как что-то рушится в душе моей и, смешиваясь с оскорблением, исчезает надежда. Как неприятны такие минуты... Жизнь, если взглянешь с холодным вниманием кругом, такая пустая и глупая шутка".
«Последнее время я живу, придерживаясь двух правил, до того улучшающих мое положение, что я нередко просто бываю довольна. Первое правило образовалось из пословицы, что «ученье горько, но плоды его сладки». Когда мне становится особенно невыносимо, моментально в голове где-то в глубине промелькнет эта фраза, и я успокаиваюсь. Другое правило заключается в том, что я живу сейчас будущим, например захочется вдруг есть, сразу говоришь себе: «Ничего, в будущем будет лучше». Или нестерпимо захочется пить так, что начинает жечь в желудке, но, подавляя желание, скажешь себе: «Скоро появится много конфет, тогда можно будет пить сколько хочешь чаю». Иногда мне так хочется читать, а надо делать уроки. Как быть? В душе поднимается досада, но ничего, говоришь себе: «Ученье горько, но плоды его сладки, настанет время, когда можно будет делать только то, что самой хочется, не думая о школе».
«Все магазины Москвы делятся на несколько разрядов. Коммерческие магазины, в которых есть очень много всяких продуктов, отпускающихся всем желающим. В этих магазинах всегда чувствуется оживление: у прилавков толпятся разукрашенные и намазанные, нарядно одетые барыни, так называемая советская аристократия (по секрету, конечно), состоящая в большинстве случаев из евреек, жен коммунистов и ответственных работников. Здесь совсем нет простого люда, и большие помещения магазинов пропитаны запахом разнообразных духов.
Коммерческие магазины находятся на шумных центральных улицах Москвы. Большие их витрины богато разукрашены, и никому с первого взгляда не придет в голову мысль, что все это стоит сумасшедших денег и что по этой-то очень простой причине в них не видно рабочих. Уже около двух лет государство занимается подобной спекуляцией и, безжалостно уничтожая частников-нэпманов, создает государственного нэпмана. Рядом с этими шикарными магазинами почти незаметны маленькие скромные лавочки с небольшими, но полными всяких продуктов витринами, и не раз соблазнившийся прохожий пытался заходить вовнутрь, но неизменно останавливался у входа, прочтя вывеску «закрытый распределитель». Не все могут получать оттуда продукты.
Вдоль Тверской и особенно Петровки среди пестрых разнообразных вывесок можно встретить крупное объявле ние над входной дверью «Торгсин». Это своего рода музеи и выставки довоенных времен. Здесь есть решительно все, и коммерческие магазины покажутся против этих совсем низшими. Торговля с иностранцами идет очень бойко, так как, в сущности, торгуют прекрасно и с советскими гражданами: тащи только золото и серебро. Эти «Торгсины» наглядно показали, насколько упали наши деньги и что наш рубль равен одной копейке золотом.
И наконец, четвертый и самый многочисленный разряд магазинов – это государственные кооперативы, палатки и т. д. Они рассыпаны на обширных московских окраинах вдали от шикарных городских улиц. Большую часть времени в них совсем не видно людей, за исключением тех дней, когда рабочим и служащим выдают их жалкие пайки. Тогда здесь толпятся громадные очереди, слышатся брань и крики.»
"60 копеек — кило белого хлеба! 50 копеек — литр керосина! Москва ворчит"
«Странные дела творятся в России. Голод, людоедство… Многое рассказывают приезжие из провинции. Рассказывают, что не успевают трупы убирать по улицам, что провинциальные города полны голодающими, оборванными крестьянами. Всюду ужасное воровство и бандитизм. А Украина? Хлебная, раздольная Украина… Что сталось с ней? Ее не узнаешь теперь. Это вымершая, безмолвная степь. Не видно золотой высокой ржи и волосатой пшеницы, не колышатся от ветра их тяжелеющие колосья. Степь поросла бурьяном. Не видно на ней обширных и веселых деревень с их беленькими украинскими хатками, не слышно звучных украинских песен. Там и сям виднеются вымершие, пустые деревни. Украина разбежалась. Упорно и безостановочно стекаются беженцы в крупные города. Не раз их гнали обратно, целыми длинными составами туда – на верную смерть. Но борьба за существование брала верх, люди умирали на железнодорожных вокзалах, поездах и все же добирались до Москвы. Но как же Украина? О, большевики предупредили и это несчастье. Те незначительные участки земли, засеянные весною, убираются Красной армией, посланной туда специально для этой цели.»
Нина и ее сестра Елена при аресте
Барышня перебрасывается с мальчиками записками на уроке географии и хихикает, а безжалостная система уже готова перемолоть ее судьбу — отца Нины расстреляют, мама, как указано в ее деле, во время собственного ареста будет громко кричать: "До свидания, прощайте детки", "пытаясь своим криком обратить внимание прохожих". Мама скончается в Магадане, сестры тоже пройдут через лагеря. Но пока, пока: "Черемуха... Она стоит у меня на столике. Чудесный пышный букет белых хлопьев... Я счастлива. Вчера... у меня все настолько было переполнено счастливой радостью жизни и весны, так все пело, нежно, немножко грустно и прекрасно..."
Почти через 20 лет, после тюрьмы, лагерей и ссылки, Нина Луговская будет добиваться реабилитации и в письме Хрущеву объяснит, что фразы из ее отроческого дневника были предъявлены ей в качестве доказательств обвинения, что допросы были слишком жестоки, с угрозами, вплоть до расстрела. Все это довело ее до состояния, когда уже "не имело значения, что подписываешь, лишь бы поскорее все кончилось".
Лия Должанская, сотрудник правозащитного общества "Мемориал", первой обнаружила дневники и письма Нины в Государственном архиве. "Несколько дней я сидела в слабоосвещенном и холодном хранилище, читала эти тетради и не могла оторваться. Очень хотелось, чтобы и другие это прочли".
Девичьи откровения всегда трогают непрошеного читателя, особенно если он, читатель, уже в курсе, чем все закончится. Поэтому так пронзителен дневник Анны Франк: "Неужели действительно придет долгожданное освобождение, которого мы так давно ждем? Станет ли этот 1944 год годом победы?", а читатель уже знает, что в 44-м Анна сделает свою последнюю запись. И этот предрешенный финал делает наивные отроческие записи необычайными по силе воздействия.
Вряд ли Нина могла предположить, что в архивах сохранились документальные свидетельства по ее делу. Три ученические тетради обнаружат через годы после ее смерти, в начале 2000-х. И эти тетради сделают ее знаменитой. "Советская Анна Франк" — так будут называть ее во всем мире. Дневник будет переведен на 20 языков, претерпит множество переизданий, будет рекомендован для чтения в школах, дети других стран станут участвовать в национальных конкурсах сочинений на тему "Nina Lugovskaya". И только в России о судьбе школьницы-политзаключенной будут знать лишь некоторые специалисты.
Эти ученические тетради, исчерканные в НКВД,— важное свидетельство эпохи. Все, кто соприкасался с записями Нины, говорили одно и то же: "Люди должны это знать". Должны знать, и решать сами, как к этому относиться. Верить или не верить записям советского подростка? Одного нельзя отрицать, что эти записи были, и сыграли роковую роль в жизни девочки и ее семьи.
Почему-то казалось, что россияне, ознакомившись с безумным процессом "Государство против ребенка", поймут что-то новое о своей истории. Сначала дневники вышли в 2001 году в "Мемориале" крошечным тиражом 500 экземпляров и быстро разошлись среди своих. Затем, в 2003 году издатель Наталья Перова на собственные деньги подготовила второе издание — "Хочу жить! Дневник советской школьницы", 1000 экземпляров: "Я не могла не издать это. Для меня это была миссия. Я думала о нашем общем долге, который надо отдать жертвам сталинизма".
Но соотечественников книга не заинтересовала. На пресс-релизы, рассылаемые издательством, журналисты не реагировали, рецензий практически никто не писал, в магазинах покупатели активности тоже не проявляли — тысячу экземпляров не могли продать в течение 3 лет, в итоге большую часть тиража опять раздарили. Зато когда те же пресс-релизы послали в иностранные СМИ и издательства, реакция была мгновенной. О книге тут же начали писать в западной прессе, стали переводить ее. Все эти годы "Хочу жить!" пользуется огромной популярностью в Англии, Италии, Германии, Японии, многих других странах.
На такой успех глядя, в этом году в России была предпринята еще одна попытка публикации "Дневников", на этот раз издательством "РИПОЛ классик". Однако, спустя несколько месяцев после выхода книги в печать, приходится признать, что массовому российскому читателю произведения такого рода неинтересны.
С мамой после лагеря, в ссылке на Колыме
Начало 90-х годов. Последние годы жизни Нины Сергеевны
Наталья Перова, чьи пороги до сих пор обивают иностранные журналисты, лишь предполагает, в чем причина: "Мне кажется, что наши люди просто не хотят копаться в своем ужасном прошлом. Слишком уж это болезненно, слишком много было разоблачений в последние годы". Социолог Борис Дубин тоже считает, что очередная правда о Большом терроре нашим гражданам не нужна: "Это травматическая ситуация для массового сознания, а травмы сегодняшние россияне всячески избегают".
Более того, по данным опроса Левада-центра, две трети респондентов готовы даже представить сталинскую эпоху как нечто позитивное. "Власть и СМИ всячески способствуют этому — усилия пропаганды также направлены на то, чтобы не ворошить историю, не признавать ответственности за историю. Не случайно так просветлела в последнее время фигура Сталина".
Дневники Нины Луговской, по мнению Бориса Дубина, неизвестны в России еще и потому, что в нашем обществе нет интереса к личности: "У нас принято использовать панорамно-героическую картину — великое прошлое великой страны. Личные записки маленького человека, школьницы, конечно, проигрывают по масштабу". "Да что она могла понимать,— махнет рукой потенциальный читатель,— что она могла там видеть?"
Однако к этому потенциальному читателю обращалась Людмила Улицкая, которая написала предисловие к дневнику: "На фотографиях у Нины детское растерянное лицо. Миллионы таких фотографий хранятся в архивах. Но все уже умерли: кто от пули, кто в лагере, кто в ссылке. Нине Луговской повезло. Она вышла из ГУЛАГа. Мечта ее детства осуществилась — она стала художником, дожила до старости, и мало кто из ее окружения знал о ее прошлом. Наверное, она и сама не помнила о тех изъятых во время обыска дневниках. Но они сохранились. Они здесь. Они для нас".
Нина Луговская — не единственная школьница, чей дневник потряс современников. За своим временем внимательно наблюдали и другие ее сверстницы.
читать дальшеМария Башкирцева (1860-1884) — дворянка, с 12 лет вела на французском языке проникнутый тонким психологизмом дневник, который впоследствии был неоднократно переведен на многие языки, в том числе и на русский. Умерла от туберкулеза.
Елизавета Дьяконова (1874-1902) — купеческая дочь, с юных лет вела записки о жизни молодежи, студенчества 1890-х годов. Критики признали ее дневник не только документом женского движения в России, но и ярким литературным произведением.
Нина Костерина (1921-1941) — московская студентка, описывающая атмосферу предвоенных лет, 1936-1940 годы. Отец девушки был незаконно репрессирован, и она надеялась, что своим добровольным уходом на фронт в партизанский отряд "смертников", где сражалась и Зоя Космодемьянская, сможет спасти его от расстрела. Нина погибла в декабре 1941 года. Ее дневник был опубликован в журнале "Новый мир" в 1960-х годах.
Анна Франк (1929-1945) — еврейская девочка, скрывавшаяся с семьей от нацистского террора. В убежище вела дневник в письмах, обращаясь к вымышленной подруге. Первую запись Анна сделала в день своего рождения, 12 июня 1942 года, когда ей исполнилось 13 лет. Анна вместе с близкими погибла в концлагере.
Таня Савичева (1930-1944) — школьница, которая во время блокады Ленинграда делала записи в блокноте старшей сестры. В блокноте всего 9 страниц и на шести из них даты смерти близких людей. Сама Таня умерла уже в эвакуации, 1 июля 1944-го в возрасте 14 лет, от туберкулеза кишечника. Ее дневник стал одним из символов Великой Отечественной войны.
Злата Филипович (род. 1980) — боснийская беженка, получившая известность после публикации своего отроческого "Дневника", который она вела в Сараево с 1991 года, во время Боснийской войны. В 1993 году Злате и ее семье удалось уехать во Францию. Ее дневник вошел в программу школьного обучения, в энциклопедии, хрестоматии и антологии, посвященные геноциду.
Источник
Источник
Википедия
URL записиОткровения советской школьницы 30-х годов пользуются огромным успехом на Западе, их автора называют "русской Анной Франк". В России о девочке, которая из-за своего личного дневника оказалась в ГУЛАГе, не знают практически ничего. Или знать не хотят.
Начало 30-х годов. Такой Ниночка Луговская была, когда начала вести свои дневники.
читать дальше
Нина вела записи с 1932 по 1937 год. Дочь политического ссыльного, она ненавидела тоталитарный режим. Но в 13 лет, как и положено человеку столь солидного возраста, бралась анализировать подряд все, с чем сталкивалась: школьные дела, аресты знакомых, собственное взросление, фокстрот, девичьи восторги по поводу самого симпатичного героя-челюскинца.Луговскую арестовали, когда ей исполнилось 17 ее обвинили в заговоре с целью убийства вождя партии, обвинение основывалось на строках, написанных Ниной после того, как ее отцу отказали в паспорте: "Несколько дней я часами мечтала, лежа в постели, о том, как убью его. Его обещания, его диктатуру, порочного грузина, который искалечил Россию. Как такое возможно? Великая Россия, великий народ попали в руки негодяя".
На допросах школьница была вынуждена признать, что "резко враждебно настроена против руководителей ВКП(б), и в первую очередь против Сталина" — формулировку "порочный грузин" расшифровали как надо. И причину тоже нашли быстро — дочь хотела отомстить за отца. В следственном деле сохранилось наивное признание Луговской, явно написанное под диктовку: "Я думала только встретить Сталина у Кремля и совершить покушение выстрелом из револьвера, предварительно узнав, когда он выходит из Кремля".
Письмо Нины отцу, в котором следователи НКВД тоже нашли крамолу
читать дальше
"На русском я почти ничего не слушала, какая-то магическая сила тянула мои глаза к первой парте у окна, к светлому профилю Левки, и я, быстро перебегая с предмета на предмет, вдруг неожиданно вскидывала на него глаза, совсем не останавливаясь, и так без конца. Он все чаще смотрел в окно, иногда на учителя и редко в нашу сторону"."Черемуха... Она стоит у меня на столике. Чудесный пышный букет белых хлопьев... Я счастлива. Вчера... у меня все настолько было переполнено счастливой радостью жизни и весны, так все пело, нежно, немножко грустно и прекрасно..."
"Меня вдруг оставила всякая надежда, что он меня любит... Случилось это на уроке рисования, я, вероятно, показалась смешной мальчишкам, они заржали, потом начали кричать "дура", и мне даже показалось, что Левка кричит "косая". Я вспыхнула и, продолжая спокойно рисовать, почувствовала вдруг, как что-то рушится в душе моей и, смешиваясь с оскорблением, исчезает надежда. Как неприятны такие минуты... Жизнь, если взглянешь с холодным вниманием кругом, такая пустая и глупая шутка".
«Последнее время я живу, придерживаясь двух правил, до того улучшающих мое положение, что я нередко просто бываю довольна. Первое правило образовалось из пословицы, что «ученье горько, но плоды его сладки». Когда мне становится особенно невыносимо, моментально в голове где-то в глубине промелькнет эта фраза, и я успокаиваюсь. Другое правило заключается в том, что я живу сейчас будущим, например захочется вдруг есть, сразу говоришь себе: «Ничего, в будущем будет лучше». Или нестерпимо захочется пить так, что начинает жечь в желудке, но, подавляя желание, скажешь себе: «Скоро появится много конфет, тогда можно будет пить сколько хочешь чаю». Иногда мне так хочется читать, а надо делать уроки. Как быть? В душе поднимается досада, но ничего, говоришь себе: «Ученье горько, но плоды его сладки, настанет время, когда можно будет делать только то, что самой хочется, не думая о школе».
«Все магазины Москвы делятся на несколько разрядов. Коммерческие магазины, в которых есть очень много всяких продуктов, отпускающихся всем желающим. В этих магазинах всегда чувствуется оживление: у прилавков толпятся разукрашенные и намазанные, нарядно одетые барыни, так называемая советская аристократия (по секрету, конечно), состоящая в большинстве случаев из евреек, жен коммунистов и ответственных работников. Здесь совсем нет простого люда, и большие помещения магазинов пропитаны запахом разнообразных духов.
Коммерческие магазины находятся на шумных центральных улицах Москвы. Большие их витрины богато разукрашены, и никому с первого взгляда не придет в голову мысль, что все это стоит сумасшедших денег и что по этой-то очень простой причине в них не видно рабочих. Уже около двух лет государство занимается подобной спекуляцией и, безжалостно уничтожая частников-нэпманов, создает государственного нэпмана. Рядом с этими шикарными магазинами почти незаметны маленькие скромные лавочки с небольшими, но полными всяких продуктов витринами, и не раз соблазнившийся прохожий пытался заходить вовнутрь, но неизменно останавливался у входа, прочтя вывеску «закрытый распределитель». Не все могут получать оттуда продукты.
Вдоль Тверской и особенно Петровки среди пестрых разнообразных вывесок можно встретить крупное объявле ние над входной дверью «Торгсин». Это своего рода музеи и выставки довоенных времен. Здесь есть решительно все, и коммерческие магазины покажутся против этих совсем низшими. Торговля с иностранцами идет очень бойко, так как, в сущности, торгуют прекрасно и с советскими гражданами: тащи только золото и серебро. Эти «Торгсины» наглядно показали, насколько упали наши деньги и что наш рубль равен одной копейке золотом.
И наконец, четвертый и самый многочисленный разряд магазинов – это государственные кооперативы, палатки и т. д. Они рассыпаны на обширных московских окраинах вдали от шикарных городских улиц. Большую часть времени в них совсем не видно людей, за исключением тех дней, когда рабочим и служащим выдают их жалкие пайки. Тогда здесь толпятся громадные очереди, слышатся брань и крики.»
"60 копеек — кило белого хлеба! 50 копеек — литр керосина! Москва ворчит"
«Странные дела творятся в России. Голод, людоедство… Многое рассказывают приезжие из провинции. Рассказывают, что не успевают трупы убирать по улицам, что провинциальные города полны голодающими, оборванными крестьянами. Всюду ужасное воровство и бандитизм. А Украина? Хлебная, раздольная Украина… Что сталось с ней? Ее не узнаешь теперь. Это вымершая, безмолвная степь. Не видно золотой высокой ржи и волосатой пшеницы, не колышатся от ветра их тяжелеющие колосья. Степь поросла бурьяном. Не видно на ней обширных и веселых деревень с их беленькими украинскими хатками, не слышно звучных украинских песен. Там и сям виднеются вымершие, пустые деревни. Украина разбежалась. Упорно и безостановочно стекаются беженцы в крупные города. Не раз их гнали обратно, целыми длинными составами туда – на верную смерть. Но борьба за существование брала верх, люди умирали на железнодорожных вокзалах, поездах и все же добирались до Москвы. Но как же Украина? О, большевики предупредили и это несчастье. Те незначительные участки земли, засеянные весною, убираются Красной армией, посланной туда специально для этой цели.»
Нина и ее сестра Елена при аресте
Барышня перебрасывается с мальчиками записками на уроке географии и хихикает, а безжалостная система уже готова перемолоть ее судьбу — отца Нины расстреляют, мама, как указано в ее деле, во время собственного ареста будет громко кричать: "До свидания, прощайте детки", "пытаясь своим криком обратить внимание прохожих". Мама скончается в Магадане, сестры тоже пройдут через лагеря. Но пока, пока: "Черемуха... Она стоит у меня на столике. Чудесный пышный букет белых хлопьев... Я счастлива. Вчера... у меня все настолько было переполнено счастливой радостью жизни и весны, так все пело, нежно, немножко грустно и прекрасно..."
Почти через 20 лет, после тюрьмы, лагерей и ссылки, Нина Луговская будет добиваться реабилитации и в письме Хрущеву объяснит, что фразы из ее отроческого дневника были предъявлены ей в качестве доказательств обвинения, что допросы были слишком жестоки, с угрозами, вплоть до расстрела. Все это довело ее до состояния, когда уже "не имело значения, что подписываешь, лишь бы поскорее все кончилось".
Лия Должанская, сотрудник правозащитного общества "Мемориал", первой обнаружила дневники и письма Нины в Государственном архиве. "Несколько дней я сидела в слабоосвещенном и холодном хранилище, читала эти тетради и не могла оторваться. Очень хотелось, чтобы и другие это прочли".
Девичьи откровения всегда трогают непрошеного читателя, особенно если он, читатель, уже в курсе, чем все закончится. Поэтому так пронзителен дневник Анны Франк: "Неужели действительно придет долгожданное освобождение, которого мы так давно ждем? Станет ли этот 1944 год годом победы?", а читатель уже знает, что в 44-м Анна сделает свою последнюю запись. И этот предрешенный финал делает наивные отроческие записи необычайными по силе воздействия.
Вряд ли Нина могла предположить, что в архивах сохранились документальные свидетельства по ее делу. Три ученические тетради обнаружат через годы после ее смерти, в начале 2000-х. И эти тетради сделают ее знаменитой. "Советская Анна Франк" — так будут называть ее во всем мире. Дневник будет переведен на 20 языков, претерпит множество переизданий, будет рекомендован для чтения в школах, дети других стран станут участвовать в национальных конкурсах сочинений на тему "Nina Lugovskaya". И только в России о судьбе школьницы-политзаключенной будут знать лишь некоторые специалисты.
Эти ученические тетради, исчерканные в НКВД,— важное свидетельство эпохи. Все, кто соприкасался с записями Нины, говорили одно и то же: "Люди должны это знать". Должны знать, и решать сами, как к этому относиться. Верить или не верить записям советского подростка? Одного нельзя отрицать, что эти записи были, и сыграли роковую роль в жизни девочки и ее семьи.
Почему-то казалось, что россияне, ознакомившись с безумным процессом "Государство против ребенка", поймут что-то новое о своей истории. Сначала дневники вышли в 2001 году в "Мемориале" крошечным тиражом 500 экземпляров и быстро разошлись среди своих. Затем, в 2003 году издатель Наталья Перова на собственные деньги подготовила второе издание — "Хочу жить! Дневник советской школьницы", 1000 экземпляров: "Я не могла не издать это. Для меня это была миссия. Я думала о нашем общем долге, который надо отдать жертвам сталинизма".
Но соотечественников книга не заинтересовала. На пресс-релизы, рассылаемые издательством, журналисты не реагировали, рецензий практически никто не писал, в магазинах покупатели активности тоже не проявляли — тысячу экземпляров не могли продать в течение 3 лет, в итоге большую часть тиража опять раздарили. Зато когда те же пресс-релизы послали в иностранные СМИ и издательства, реакция была мгновенной. О книге тут же начали писать в западной прессе, стали переводить ее. Все эти годы "Хочу жить!" пользуется огромной популярностью в Англии, Италии, Германии, Японии, многих других странах.
На такой успех глядя, в этом году в России была предпринята еще одна попытка публикации "Дневников", на этот раз издательством "РИПОЛ классик". Однако, спустя несколько месяцев после выхода книги в печать, приходится признать, что массовому российскому читателю произведения такого рода неинтересны.
С мамой после лагеря, в ссылке на Колыме
Начало 90-х годов. Последние годы жизни Нины Сергеевны
Наталья Перова, чьи пороги до сих пор обивают иностранные журналисты, лишь предполагает, в чем причина: "Мне кажется, что наши люди просто не хотят копаться в своем ужасном прошлом. Слишком уж это болезненно, слишком много было разоблачений в последние годы". Социолог Борис Дубин тоже считает, что очередная правда о Большом терроре нашим гражданам не нужна: "Это травматическая ситуация для массового сознания, а травмы сегодняшние россияне всячески избегают".
Более того, по данным опроса Левада-центра, две трети респондентов готовы даже представить сталинскую эпоху как нечто позитивное. "Власть и СМИ всячески способствуют этому — усилия пропаганды также направлены на то, чтобы не ворошить историю, не признавать ответственности за историю. Не случайно так просветлела в последнее время фигура Сталина".
Дневники Нины Луговской, по мнению Бориса Дубина, неизвестны в России еще и потому, что в нашем обществе нет интереса к личности: "У нас принято использовать панорамно-героическую картину — великое прошлое великой страны. Личные записки маленького человека, школьницы, конечно, проигрывают по масштабу". "Да что она могла понимать,— махнет рукой потенциальный читатель,— что она могла там видеть?"
Однако к этому потенциальному читателю обращалась Людмила Улицкая, которая написала предисловие к дневнику: "На фотографиях у Нины детское растерянное лицо. Миллионы таких фотографий хранятся в архивах. Но все уже умерли: кто от пули, кто в лагере, кто в ссылке. Нине Луговской повезло. Она вышла из ГУЛАГа. Мечта ее детства осуществилась — она стала художником, дожила до старости, и мало кто из ее окружения знал о ее прошлом. Наверное, она и сама не помнила о тех изъятых во время обыска дневниках. Но они сохранились. Они здесь. Они для нас".
Нина Луговская — не единственная школьница, чей дневник потряс современников. За своим временем внимательно наблюдали и другие ее сверстницы.
читать дальшеМария Башкирцева (1860-1884) — дворянка, с 12 лет вела на французском языке проникнутый тонким психологизмом дневник, который впоследствии был неоднократно переведен на многие языки, в том числе и на русский. Умерла от туберкулеза.
Елизавета Дьяконова (1874-1902) — купеческая дочь, с юных лет вела записки о жизни молодежи, студенчества 1890-х годов. Критики признали ее дневник не только документом женского движения в России, но и ярким литературным произведением.
Нина Костерина (1921-1941) — московская студентка, описывающая атмосферу предвоенных лет, 1936-1940 годы. Отец девушки был незаконно репрессирован, и она надеялась, что своим добровольным уходом на фронт в партизанский отряд "смертников", где сражалась и Зоя Космодемьянская, сможет спасти его от расстрела. Нина погибла в декабре 1941 года. Ее дневник был опубликован в журнале "Новый мир" в 1960-х годах.
Анна Франк (1929-1945) — еврейская девочка, скрывавшаяся с семьей от нацистского террора. В убежище вела дневник в письмах, обращаясь к вымышленной подруге. Первую запись Анна сделала в день своего рождения, 12 июня 1942 года, когда ей исполнилось 13 лет. Анна вместе с близкими погибла в концлагере.
Таня Савичева (1930-1944) — школьница, которая во время блокады Ленинграда делала записи в блокноте старшей сестры. В блокноте всего 9 страниц и на шести из них даты смерти близких людей. Сама Таня умерла уже в эвакуации, 1 июля 1944-го в возрасте 14 лет, от туберкулеза кишечника. Ее дневник стал одним из символов Великой Отечественной войны.
Злата Филипович (род. 1980) — боснийская беженка, получившая известность после публикации своего отроческого "Дневника", который она вела в Сараево с 1991 года, во время Боснийской войны. В 1993 году Злате и ее семье удалось уехать во Францию. Ее дневник вошел в программу школьного обучения, в энциклопедии, хрестоматии и антологии, посвященные геноциду.
Источник
Источник
Википедия
Подборка | Не Бест? Пришли лучше!
Вопрос: Бест месяца?
| 1. Да! | 380 | (100%) | |
| Всего: | 380 | ||
@темы: Подборка
-
-
10.05.2013 в 13:41Но выработали далеко не у всех, как показывает, например, эта тема. Не все разучились думать, и скорее даже большинство не ведется на такие вот завывания. Что безусловно радует
А когда начинаешь думать, собирать и анализировать факты, то убеждаешься, что еще с хрущевских времен начатая волна клеветы против Сталина имеет очень мало общего с реальностью.
И по сути данной темы - 17 лет возраст уже совсем не детский, а объявление о желании убить политического деятеля - не шуточки. В наше время за подобные заявления в адрес Путина или Обамы тоже не по головке гладят.
-
-
10.05.2013 в 13:42-
-
10.05.2013 в 13:43Был у нас тут на дневничках в том году спор за Сталина. Пришел в него товарищ и говорит: "У меня прабабушку во время голода невинно посадили за "три колоска"!". Спрашиваем у товарища, мол, а что в приговоре-то написано было. А прабабушка, оказывается, сперла поросенка - внимание! - у соседа. Не колхозного порося, а соседского стащила. Обрекла, то есть, семью соседа на голодную смерть как бы в тех-то условиях. Мало того, что прабабушка товарища оказалась уголовницей чистой воды, так еще и по понятиям более позднего времени и крысой оказалась. Кто ж у своих-то ворует?
А ведь товарищ убежден, что прабабушка у него чуть ли не великомученицей была. И сотни их, таких "великомучениц" и "великомучеников", которые не видели ничего дурного ни в анекдотах про Сталина ни в воровстве соседских поросят.
-
-
10.05.2013 в 13:47они такие сложные - Святые, Непреложные
-
-
10.05.2013 в 13:47-
-
10.05.2013 в 13:48А вторая половина за то, что не понимала фразу "преследуется законом".
Хыхы, давайте завтра издадут закон, по котором с вашим цветом волос нельзя ходить по улицам, а потом вам расскажут, какая вы неправильная девочка, что не понимали фразу "преследуется законом".
Блин, до нашего поколения от слова "совсем" не доходит, что 80 лет назад они сидели бы уже за одну сотую того, что читают-пишут в интернете. Все продолжают сладенькое причмокивание с верой в справедливый мир.
-
-
10.05.2013 в 13:55-
-
10.05.2013 в 13:59Собственно это перечисление - самое чудовищное, что выродили в этом треде и сами не поняли.
kalinared, ну если б все, кому законы не нравятся, могли их тут же менять, это была бы интересная вселенная, но явно не наша, а кто не поменял (легко так), тот еще не заслуживает, чтобы быть посаженным по драконовским нормам.
-
-
10.05.2013 в 14:05Где миллионы расстрелянных?
Где данные за конкретный период нахождения у власти Сталина И.В.?
Давайте не будем приписывать СИВу расстрелянных троцкистами белогвардейцев в Крыму и на Дальнем Востоке, а также Туркестане (военные действия продолжались до 28-го).
-
-
10.05.2013 в 14:071. ВСЕ осужденные объявляются "репрессированными".
Наплевать, что банальной уголовщины всегда было в лагерях, по меньшей мере, больше половины.
И что политическими статьями считались, например, саботаж и вредительство, по ним проходили виновные в хищениях соцсобственности в крупных и особо крупных размерах, виновные в нарушении ТБ на предприятиях, особенно со смертельными последствиями, виновные в срыве производства, и прочие несимпатичные личности.
И открою великую для многих тайну: больше всего "политзаключенных" у нас было не в 30-е годы, а после войны, потому что политическими статьями были также сотрудничество с оккупантами, предательство, и прочие изменнические действия. Кто хочет вписываться за власовцев и прочих подобных "невинных мучеников", а?
2. Также к "репрессированным" плюсуются ВСЕ, кого хоть как-то можно посчитать обиженными жизнью: переселенцы, ссыльные, разжалованные, уволенные, имевшие административные правонарушения, да хотя бы оштрафованные. ВСЕ участники больших строек 30-х годов тоже записываются в репрессированные - наплевать, что большинство из них были вольнонаемные или добровольцы. Неплохо бы еще и это число умножить на число членов их семей.
И наплевать, что в результате многие оказываются включенными в этот список по эн раз: чем больше получится, тем лучше хомячкам полоскать то, что у них считается мозгом. Все равно всё схавают и еще попросят. А то, что число "замученных кровавым режимом" при таких подсчетах иногда превышает все взрослое население тогдашнего СССР, хомячкам понять не судьба.
3. ВСЕ "репрессированные" явно или неявно объявляются пострадавшими невинно. Заведомо невинно, и всякая попытка разобраться в реальной вине должна вызывать гневные протесты! Потому что иначе быстро и легко выясняется, что многие приговоры были, пожалуй, даже слишком мягкими.
Тем, кто не подумавши проглотит подобные натяжки, вряд ли уже что-то поможет
-
-
10.05.2013 в 14:15Я смотрю, верноподданные бдсм-сабмиссивы, мечтающие о железном кулаке власти, которая скорей бы посадила всех "не таких" к параше, потихоньку переезжают на дайрики из ЖЖ.
-
-
10.05.2013 в 14:17-
-
10.05.2013 в 14:22-
-
10.05.2013 в 14:27читайте УК РФ, лучше с комментариями, и будет вам счастье и понимание того, о чем говорит собеседник. И не несите ересь, умоляю вас.
Я бы хотел вмешаться в вашу увлекательную дискуссию, просто сил нет видеть, как вы перевираете уголовное право
Мысли и желания - не наказуемы, пока они не переходят в приготовление к преступлению, т.е. одну из стадий реализации этого умысла. Погуглите стадии совершения преступления, если что.
Мало написать в блокнотике "я хочу убить", надо еще приступить к чему-то вроде поиска оружия, соучастников и составления конкретного плана )
-
-
10.05.2013 в 14:32-
-
10.05.2013 в 14:38KatrinMort всегда отличалась повышенной любовью к Сталину и времени его правления, так что любые проявления иного мнения тут же будут безжалостно разбиты в пух и прах умными словами))))))))
Этот феномен сегодняшнего времени (любовь к эпохе Советского Союза в целом и тов. Сталину в частности) меня удивляет все больше и больше. Может это вирус какой? Иначе как заболеванием, поражающим мозг, я эту ерунду назвать не могу) Любите свое время, глупые, и, изменяя себя, боритесь с его недостатками.
А по теме... Все так скоры на расправу, я посмотрю. Мысль - уже преступление!Сжечь ведьму!! Была бы ваша воля, так и людей бы вообще не осталось)) Включая и вас самих. Откуда столько ненависти?
Кстати, то, что дневники были написаны грамотным языком еще не говорит о том, что это подделка) Просто уровень образования был выше, и дети в 13-15 лет могли изъясняться красивым литературным языком, тем более если в семье приветствовалось стремление к знаниям. А сейчас к 30 годам едва-едва читать начинают. Вот и весь секрет)))) И не стоит сравнивать с днем сегодняшним)
-
-
10.05.2013 в 14:39Знаем, знаем. Мыслепреступление
-
-
10.05.2013 в 14:41-
-
10.05.2013 в 14:49Драный кот,
-
-
10.05.2013 в 14:52Драный кот, Откуда столько ненависти? У меня глупость всегда вызывает ненависть.
Это нормальная реакция на стоны няш, не читавших материалы дела, и конкретно, приговор указанной Ниночки, которая сама призналась, только из-за того, что бы "поскорее все кончилось".
-
-
10.05.2013 в 15:01Простите, но нельзя же быть такой наивностью. Если вам пригрозят (или осуществят) изнасилованиями/пытками/высшей мерой близким (всю семью Нины авансом замели преспокойно, как при кровной мести вырезается весь род) - то возможно, вы и в развале часовни в 14 веке признаетесь.
Собственно, все "ничего не вижу-ничего не слышу" хорошо озвучены в статье: Это травматическая ситуация для массового сознания, а травмы сегодняшние россияне всячески избегают". Это не только по сабжу известно, но и вообще по отношению большинства аудитории к новостям, защитная реакция.
-
-
10.05.2013 в 15:07kalinared, глупость должна вызывать раздражение. Ненависть очень сильное слово и состояние. В основном по таким поводам её испытывают люди в подростковом возрасте)
Я бы может на месте Нины тоже призналась во всем в чем бы приказали. Застенки - это всегда страшно, что тогда, что сейчас.
-
-
10.05.2013 в 15:23Dan Sirith, чечены тоже с Гитлером не сотрудничали? Кавказских легионов тоже не было? Марш читать учебник истории.
Драный кот, Застенки - это всегда страшно, что тогда, что сейчас.
Поговорим о Гуантаномо? +)
-
-
10.05.2013 в 15:29-
-
10.05.2013 в 15:32Я, в отличие от вас, хорошо представляю себе, как действует система следствия и судопроизводства, чтобы понимать - осуждение невиновных неизбежно при любой системе, любом правительстве, в любые времена.
Но помимо этого я также четко понимаю, что ни один преступник не сознается добровольно в том, что он совершил преступление и осужден справедливо, так как это базовое свойство человеческой психики - самооправдание и выстраивание самозащиты таким образом, чтобы для самого себя человек соответствовал общепринятым моральным установкам. Исключение составляют социопаты, у них нет проблем с соответствием чьим бы то ни было установкам.
Хыхы, давайте завтра издадут закон, по котором с вашим цветом волос нельзя ходить по улицам, а потом вам расскажут, какая вы неправильная девочка, что не понимали фразу "преследуется законом".
Ну, начнем с того, что были на свете примерно такие вот законы. Касались они в основном негров и евреев. Причем, если говорить о неграх, то эти законы действовали аж до 1962 года. Продолжим тем, что волосы мне не в лом покрасить. И закончим тем, что между "родиться негром, евреем, рыжим" это не равнозначно "рассказать анекдот про Сталина, достоверно зная, что тебя за него посадят в тюрьму".
Блин, до нашего поколения от слова "совсем" не доходит, что 80 лет назад они сидели бы уже за одну сотую того, что читают-пишут в интернете
Искренне надеюсь, что мы с вами относимся к разным поколениям %)
Не менее искренне надеюсь, что 80 лет назад мне бы хватило сообразительности не открывать рот там, где его не следует открывать.
Собственно это перечисление - самое чудовищное, что выродили в этом треде и сами не поняли.
Если вы вспомните уроки истории государства Российского, то, наверное, припомните и то, что достаточно долго существовал состав преступления, который подразумевал оскорбление его императорского величества, например. Никакие параллели не можете провести?
getz, мне гуглить это необходимости нет, ибо в отличие от собеседника я успела все это выучить десять лет назад. Кроме того, вопрос соотношения умысла и угрозы совершения преступления при вопросах расследования преступлений против государственных деятелей /органов гос.власти / конституционного строя и т.д. - это вопрос весьма изящный и скользкий.
А теперь читаем сабж и внезапно осознаем, что обсуждаемая 17-летняя дева не просто написала в уютном дневничке о том, что хочет убить товарища Сталина, но и поведала следствию на допросе о том, как она готовилась к данному преступлению, а именно, составила план действий и собиралась ему следовать. Привет, умысел, привет, подготовка и привет доблестным органам, сумевшим пресечь преступление до того, как преступник начал реализацию.
Драный кот, что значит "KatrinMort отличалась любовью к Сталину"? Как вообще можно любить государственного деятеля? Я вас очень прошу, не надо проецировать на меня свои потребности в эмоциональной привязанности к посторонним вам людям. Я этим, слава Богу, не страдаю.
Dan Sirith, Простите, но нельзя же быть такой наивностью. Если вам пригрозят (или осуществят) изнасилованиями/пытками/высшей мерой близким (всю семью Нины авансом замели преспокойно, как при кровной мести вырезается весь род) - то возможно, вы и в развале часовни в 14 веке признаетесь.
Ну логично, да. Чего уж там. Действительно, лучше признаться в том, чего ты не совершал и стопроцентно быть подвергнутым уголовному преследованию (включая отсидку в лагере, который далеко не курорт), кроме того попутно навлечь на своих близких (к которым, на секунду, относятся не только кровные родственники) кучу неприятностей, вплоть до тойй же посадки (не мне вам рассказывать, сколько граждан в те времена с собой утаскивали друзей, коллег и приятелей).
Логика только немножко идиота, а так все отлично.
Уголовники и те знают, что в ряде случаев надо молчать и что добровольное признание отягощает участь и утяжеляет приговор.
-
-
10.05.2013 в 15:33-
-
10.05.2013 в 15:36Если Петя украл телефон, и Вася украл телефон - оба воры, обоих надо судить и сажать. Но если кража телефона для одного объявляется хорошим делом, оправдывать надо тоже обоих, разве не?
Лично я считаю, что в военное время депортация народов, массово (!) замеченных в содействии противнику, является делом совершенно оправданным. И не до того в военное время, чтобы по каждому единичному случаю Верховный Суд созывать.
Нынешние же сталинофобы страдают двойными стандартами: сталинскую депортацию крымских татар, чеченцев и поволжских немцев объявляют геноцидом, устраивая по этому поводу плач вселенский - а вот меры в отношении американских японцев "не замечают" или признают оправданными. Хотя японские граждане США многих действий, в которых реально виновны эти "жертвы кровавого тирана Сталина", заведомо не совершали, хотя бы по причине физической невозможности.
Этот феномен сегодняшнего времени (любовь к эпохе Советского Союза в целом и тов. Сталину в частности) меня удивляет все больше и больше.
Ничего удивительного. Все познается в сравнении.
-
-
10.05.2013 в 15:39-
-
10.05.2013 в 15:45Замечательная логика для загнания себя же в угол.
Не менее искренне надеюсь, что 80 лет назад мне бы хватило сообразительности не открывать рот там, где его не следует открывать.
Не сомневаюсь, что хватило бы, и вы бы бодро ходили строем, донося на всех, кто открывает. Не Сталин лично угробил миллионы, а стукачи, послушненькие коллеги-соседи. Вас, таких, всегда было много, закон трусливой толпы, выслуживающейся перед властью.
состав преступления, который подразумевал оскорбление его императорского величества, например. Никакие параллели не можете провести?
Ну можно еще Древнюю Русь вспомнить, у всех выходной, торопиться некуда.
Действительно, лучше признаться в том, чего ты не совершал и стопроцентно быть подвергнутым уголовному преследованию
Ну да, каждый из нас - доблестный штирлиц, пока не попадет в жопорез. К.О. как бы намекает, что следствие может придумать десять других обвинений с еще худшими последствиями, если не признаешься в этих. Простенькие такие методы, известные даже авторам самых тупых детективов.
Felis Catus Polosatus, Лично я считаю, что в военное время депортация народов, массово (!) замеченных в содействии противнику, является делом совершенно оправданным.
Вот поэтому для кого-то мечта о машине времени - чтобы убить Гитлера, а для меня - чтобы переместить всех таких как вы, в ваше любимое место и время, с билетом в один конец.
-
-
10.05.2013 в 15:46