Пишет Calipso:
Про эпиграф и ого-го, бабоньки
Обещанное про женщин сейчас будет.
Значит так. Мой маленький друг, если ты уже довольно давно ошиваешься в этом таинственном и шизоидном месте, и до сих пор не утрудился поглядеть в эпиграф этого шизоидного и таинственного места, то у меня для тебя есть две новости - одна хорошая, вторая, как водится, плохая. Новость номер один - тебе плевать на латынь. Но. Латынью увлекаются всяческие задротs, и вообще, кому нужен мертвый язык? Медикам, юристам и римским папам. Ты не медик, не юрист и не римский папа? Поздравляю тебя, дольше проживешь. И это хорошая, отличная новость!
"Femina nihil pestilentius" переводится как "нет ничего пагубнее женщины". И это плохая новость. Потому что правда.
Жила-была одна девушка. Хреново жила. Муж ее бросил с маленьким ребенком. Бывает, чего там. Мечтала девушка о принце, как и все девушки мечтают. И принц случился. Офигительнейший француз, который втрескался в барышню по самые помидоры. Вот как увидел - так и обмер натурально, и понял, что именно такая белорусская женщина была предметом его онанистических грез в тревожном французском отрочестве. Француз немедленно околдовал белорусскую женщину, взял ее в жены и увез на свою историческую родину. В Париж тоись. Завидуете, да? А я не завидую, например. Не хочу в Париж и хоть ты тресни. Даром он мне не нужон. Ну да хрен с ним, с Парижем. Белорусская женщина каталась в надежных французских руках как сыр в масле, была обожаема и регулярно удовлетворяема. По всем пунктам. Но чего-то затосковала по родным местам и запросилась на волю, в пампасы. Французский муж, удовлетворив ее еще разок напоследок, отпустил любимую женщину с ребенком в Минск.
Любимая женщина, понаехав в Беларусь, в первый же вечер оставила ребенка с бабушкой, махнула в какой-то клубэшник, там надралась в сопли, и, пребывая в состоянии огурца, была удовлетворена в близлежащих кустах. Удовлетворена в грубой форме. В коленно-локтевой форме. Наутро любимая женщина обнаруживает на соответствующих местах однозначные гематомы и синяки - ну знаете, да? А французский принц аккурат в тот же день должен приехать.
Что делает фемина наша, значит, которая пестилентиус. Она берет в дрожащие похмельные руки ребенка и едет на каток. Там демонстративно шлепается и бухается на колени и локти.
Приезжает француз, вечером хочет отдать супружеский долг, и видит все это великолепие на туловище жены. Начинает страдать и бухтеть. Ну французы они ж тоже не дураки. Назревает межнациональный скандал. В скандал вмешивается ребенок. Говорит: "А не пошел бы ты, французский папа, в жопу? Мы с мамой на каток ходили, мама там падала. Вот тебе и источник синяков и кровоподтеков, идиот жабоедский". Француз потом долго извинялся.
Круто, да?
URL записиОбещанное про женщин сейчас будет.
Значит так. Мой маленький друг, если ты уже довольно давно ошиваешься в этом таинственном и шизоидном месте, и до сих пор не утрудился поглядеть в эпиграф этого шизоидного и таинственного места, то у меня для тебя есть две новости - одна хорошая, вторая, как водится, плохая. Новость номер один - тебе плевать на латынь. Но. Латынью увлекаются всяческие задротs, и вообще, кому нужен мертвый язык? Медикам, юристам и римским папам. Ты не медик, не юрист и не римский папа? Поздравляю тебя, дольше проживешь. И это хорошая, отличная новость!
"Femina nihil pestilentius" переводится как "нет ничего пагубнее женщины". И это плохая новость. Потому что правда.
Жила-была одна девушка. Хреново жила. Муж ее бросил с маленьким ребенком. Бывает, чего там. Мечтала девушка о принце, как и все девушки мечтают. И принц случился. Офигительнейший француз, который втрескался в барышню по самые помидоры. Вот как увидел - так и обмер натурально, и понял, что именно такая белорусская женщина была предметом его онанистических грез в тревожном французском отрочестве. Француз немедленно околдовал белорусскую женщину, взял ее в жены и увез на свою историческую родину. В Париж тоись. Завидуете, да? А я не завидую, например. Не хочу в Париж и хоть ты тресни. Даром он мне не нужон. Ну да хрен с ним, с Парижем. Белорусская женщина каталась в надежных французских руках как сыр в масле, была обожаема и регулярно удовлетворяема. По всем пунктам. Но чего-то затосковала по родным местам и запросилась на волю, в пампасы. Французский муж, удовлетворив ее еще разок напоследок, отпустил любимую женщину с ребенком в Минск.
Любимая женщина, понаехав в Беларусь, в первый же вечер оставила ребенка с бабушкой, махнула в какой-то клубэшник, там надралась в сопли, и, пребывая в состоянии огурца, была удовлетворена в близлежащих кустах. Удовлетворена в грубой форме. В коленно-локтевой форме. Наутро любимая женщина обнаруживает на соответствующих местах однозначные гематомы и синяки - ну знаете, да? А французский принц аккурат в тот же день должен приехать.
Что делает фемина наша, значит, которая пестилентиус. Она берет в дрожащие похмельные руки ребенка и едет на каток. Там демонстративно шлепается и бухается на колени и локти.
Приезжает француз, вечером хочет отдать супружеский долг, и видит все это великолепие на туловище жены. Начинает страдать и бухтеть. Ну французы они ж тоже не дураки. Назревает межнациональный скандал. В скандал вмешивается ребенок. Говорит: "А не пошел бы ты, французский папа, в жопу? Мы с мамой на каток ходили, мама там падала. Вот тебе и источник синяков и кровоподтеков, идиот жабоедский". Француз потом долго извинялся.
Круто, да?