Салон, в котором я работаю — один из нескольких, принадлежащих голландской сети Bodycult. Bodycult — это такой старбакс от татуировки. Приемлемое качество, приемлемый уровень обслуживания, имя на слуху. Корпоративные стандарты — все салоны беленькие, чистые, открытые, много света, спокойная музыка, работники в одинаковых футболочках. В один прекрасный день хозяин устал от этой больничной эстетики и открыл нашу студию, под другим названием. С таким тру-тату дизайном. Чёрные обои, красные панели, фотографии в золочёных рамках. В меру атмосферы мрачного подземелья, в меру гламурного шика. То, что ожидаешь увидеть, когда заходишь в тату-салон.
И порядки у нас немного либеральнее. Недавно меня попросили подменить заболевшую художницу в студии в Утрехте. Персонал разглядывал меня с некоторой завистью:
— Правда, что вас не заставляют носить футболки с логотипом? Правда, что вам можно обедать всем вместе в одно время? Правда, что вам можно назначать свою цену? Правда, что вам можно ставить свою музыку?…
Правда! А что мне нравится больше всего — вот честно, это делает работу работой мечты, — мне невозбранно разрешают петь и танцевать. Я очень люблю подвывать вслед за любимыми исполнителями. Но даже очень терпеливый Калянский моё пение выносит с большим трудом. Не говоря уже о танцах. Пластика у меня примерно как у деревянной табуретки. Благоразумно было бы законодательно запретить мои прыжки и ужимки. Но высший менеджмент почему-то считает, что это привлекает клиентов…
Два дня в неделю я работаю с администратором Марьей, ещё два — с администратором Джо. Вокально-инструментальный диапазон Марьи похож на мой, так что всё в порядке. А Джо просто фанат русской культуры. Он то и дело просит меня:
— Спой что-нибудь русское! Вот я знаю одну песню: «Позовьи менья в запой»… Покажи какой-нибудь русский танец! Я знаю один. Называется «prisyadka». Я слышал, он очень популярен в русских клубах и на дискотеках!
Коллектив у нас очень многонациональный. Есть люди из Южной Америки. Есть прибалты. Есть восточноевропейцы. Есть ирландка Эрин. Есть два голландца. Знаменитой европейской толерантности нет. Я постоянно слышу:
— Что у тебя на обед? Kasha? Ты добавила в неё водки?
Или:
— Ты скучаешь по тайге? Ты привезла с собой valenki?
Но я не обижаюсь. В конце концов, бразильянке Маре достаётся похуже:
— Ты уже познакомилась с Марой? Она такая активная… Что, в целом, неудивительно с её-то бэкграундом. Ну, знаешь. Они там все недавно с пальмы слезли.
По голландцам тоже проходятся:
— Посмотрите на Марью. Она всегда носит эти огромные бесформенные ботинки. Кому-то может показаться, что у голландцев нет вкуса, но на самом деле у них просто перепончатые ноги. Как у лягушек. Так случается, когда растёшь по колено в болоте…
При этом, как ни странно, всё очень дружелюбно. Я убедительно попросила ирландку Эрин говорить со мной нормально. А не как с ребёнком, знаете, очень медленно и постоянно заглядывая в глаза: понимаешь? не понимаешь? Слышу-то я хорошо. Говорю вот не очень. Эрин нашлась с ободрением:
— Тебе не нужно стесняться. Даже если бы твой английский был как у королевы, мы бы нашли какую-нибудь другую причину смеяться над тобой…
URL записиИ порядки у нас немного либеральнее. Недавно меня попросили подменить заболевшую художницу в студии в Утрехте. Персонал разглядывал меня с некоторой завистью:
— Правда, что вас не заставляют носить футболки с логотипом? Правда, что вам можно обедать всем вместе в одно время? Правда, что вам можно назначать свою цену? Правда, что вам можно ставить свою музыку?…
Правда! А что мне нравится больше всего — вот честно, это делает работу работой мечты, — мне невозбранно разрешают петь и танцевать. Я очень люблю подвывать вслед за любимыми исполнителями. Но даже очень терпеливый Калянский моё пение выносит с большим трудом. Не говоря уже о танцах. Пластика у меня примерно как у деревянной табуретки. Благоразумно было бы законодательно запретить мои прыжки и ужимки. Но высший менеджмент почему-то считает, что это привлекает клиентов…
Два дня в неделю я работаю с администратором Марьей, ещё два — с администратором Джо. Вокально-инструментальный диапазон Марьи похож на мой, так что всё в порядке. А Джо просто фанат русской культуры. Он то и дело просит меня:
— Спой что-нибудь русское! Вот я знаю одну песню: «Позовьи менья в запой»… Покажи какой-нибудь русский танец! Я знаю один. Называется «prisyadka». Я слышал, он очень популярен в русских клубах и на дискотеках!
Коллектив у нас очень многонациональный. Есть люди из Южной Америки. Есть прибалты. Есть восточноевропейцы. Есть ирландка Эрин. Есть два голландца. Знаменитой европейской толерантности нет. Я постоянно слышу:
— Что у тебя на обед? Kasha? Ты добавила в неё водки?
Или:
— Ты скучаешь по тайге? Ты привезла с собой valenki?
Но я не обижаюсь. В конце концов, бразильянке Маре достаётся похуже:
— Ты уже познакомилась с Марой? Она такая активная… Что, в целом, неудивительно с её-то бэкграундом. Ну, знаешь. Они там все недавно с пальмы слезли.
По голландцам тоже проходятся:
— Посмотрите на Марью. Она всегда носит эти огромные бесформенные ботинки. Кому-то может показаться, что у голландцев нет вкуса, но на самом деле у них просто перепончатые ноги. Как у лягушек. Так случается, когда растёшь по колено в болоте…
При этом, как ни странно, всё очень дружелюбно. Я убедительно попросила ирландку Эрин говорить со мной нормально. А не как с ребёнком, знаете, очень медленно и постоянно заглядывая в глаза: понимаешь? не понимаешь? Слышу-то я хорошо. Говорю вот не очень. Эрин нашлась с ободрением:
— Тебе не нужно стесняться. Даже если бы твой английский был как у королевы, мы бы нашли какую-нибудь другую причину смеяться над тобой…
Cвое | Не Бест? Пришли лучше!