[the-best-of-thebest]

Пишет  мушка комарова:

Дню СВ посвящается…

Для меня День Святого Валентина всегда был Настоящим праздником - то есть днем, к которому готовишься, и с которым связано особое, неповторимое настроение.

Фокус, полагаю, был в том, что я со школьных лет (и до конца университета) влюблялась без взаимности. Просто так докучать своими чувствами в подобных ситуациях… эх, хотела написать, что совесть не позволяла, но ведь позволяла же! Я, например, сплошь и рядом дарила объектам своей привязанности открытки со стихами. Но только в День Святого Валентина этим незаконным выходкам придавался статус законных и даже освященных традицией. То есть я могла дарить что-нибудь без затаенного опасения, что меня в ответ чем-нибудь шваркнут.

А в случаях, когда я всё-таки не осмеливалась приставать к человеку «в обычной жизни», День Святого Валентина был прямо-таки выходом из ситуации! И одна такая ситуация мне в последнее время всё чаще и чаще вспоминается.

На третьем курсе я влюбилась в преподавателя французской стилистики. Это был приятный дядечка невысокого роста, седовласый (шестьдесят с чем-то лет), с аккуратной бородкой и в очках. Он на лекциях часто цитировал разные стихи – и на русском, и на французском. Рассказывал всегда очень проникновенно, и в моих глазах это были истории о нем самом. То он, духовной жаждою томим, влачился, где не надо, и шестикрылый серафим его поймал, и выковырял ему глазки и что там еще полагается (не люблю Пушкина!). То он был альбатросом, матросы подрезали ему крылья и тыкали в клюв носогрейкой. То он словами Ламартина (Ainsi, toujours poussés vers de nouveaux rivages, Dans la nuit éternelle emportés sans retour, Ne pourrons-nous jamais sur l’océan des âges Jeter l’ancre un seul jour?) весьма точно описывал, как мне казалось, свое положение:

Итак, всему конец! К таинственному брегу
Во мрак небытия несёт меня волной,
И воспротивиться на миг единый бегу
‎Не в силах якорь мой.

Ну правда же: старичок (целых шестьдесят лет!), а вдруг вот-вот умрет?
Короче, ощущение того, что вот-вот всё закончится, и было главным в этой влюбленности. Оно, ощущение, выплывало у меня всякий раз, как я видела Ю.А – то есть довольно часто, ведь он читал у нас лекции, да еще и вел семинары. Разумеется, переживания накапливались, как электрический заряд, и не могли в один прекрасный день не выстрелить.

В прекрасный день - 12 февраля, если быть точной – моя подруга сказала, что сочинила первую строчку стихотворения, а дальше не знает. Строчка была такая: «У казненных домов зажигаются окна» (обратите внимание: не у «казенных», а именно «у казНенных»). Строчка совсем не в духе меня-нормальной, но совершенно в духе меня-переполненной-переживаниями. Так что «подругино» стихотворение в итоге сочинила я, и настроение в нем было не сказать, чтобы оптимистическое:


У казненных домов зажигаются окна,
И сгоревшие птицы взмахнули крылами.
Милый! Милый! Очнись! Посмотри, как над нами
У казненных домов зажигаются окна!

…Утонувшие звезды на небе поблёклом.
И рука холодеет, прижатая к ране…
За облаками
Песня сломанной скрипки звучит одиноко.

Если вы думаете, что после того, как я написала стихотворение, меня отпустило, то ничего подобного! Ибо через два дня должен был наступить День Святого Валентина! И по всему нашему Инязу развесили «почтовые ящики»! В том числе и рядом с кафедрами – чтобы можно было поздравить преподавателей! А бедного старенького Ю.А., наверное, никто не поздравит - до чего же это печально!
В общем, я решила его поздравить анонимной открыткой. Благо, открытки, про случаю Валентина, продавались в самом же Инязе. Я выбрала одну без текста и написала туда следующее (далее дословно, ибо я, запасливый хомяк, храню все блокнотики, которые когда-то использовались как черновики):
«Ю.А.!
Я Вас поздравляю от всей души!
Вы мне приносите вдохновение, поэтому дарю Вам стихи, которые оно (вдохновение) продиктовало. Они не праздничные, но мне было приятно их сочинять, а дарить Вам еще приятнее».

Затем шел текст вышеприведенных стихов.

Сейчас, когда я перечитываю это поздравление, меня не оставляет мысль, что оно пропитано некой садистской двусмысленностью: то ли было приятно сочинять стихи для хорошего человека, то ли было приятно в стихах прибить своего преподавателя… а еще приятнее ему об этом сообщать.

Так или иначе, я с колотящимся сердцем взбежала на третий этаж, подкралась к двери кафедры и поскорее сунула свою открытку в «почтовый ящик», очень желая, чтобы меня за этим никто не застукал!

Продолжения истории не знаю. В смысле: дошло ли это сомнительное послание до адресата, как он его воспринял, и не ужасался ли в глубине души всякий раз, как во время лекций (а также в коридорах) ловил на себе мой обожающий взгляд.

Зато знаю другое продолжение: я сначала решила писать у него курсовую, потом – диплом, а потом – и диссертацию. И всё это (а в особенности – диссертация) совершенно придушило мои теплые чувства к этому славному человеку. Собственно, мой рассказ о той открытке – не что иное как попытка поднять со дна памяти хорошие ассоциации и положить их наверх, чтобы всегда были под рукой, и чтобы заслоняли собой память о всякой научной фигне.

И еще это попытка рассказать, какое большое значение лично для меня имеет День Святого Валентина.

Свое | Не Бест? Пришли лучше!