Пишет Итая:
Про стрекоз
Потому что детств было два: одно – только мое, второе – принадлежащее родителям и другим взрослым.
Первое было счастливымПервое было счастливым и случалось обычно летом. В нем я была предоставлена самой себе, дни в нем были долгими и вмещали в себя целые жизни.
И там казаки-разбойники, огромные тополя, секретики в песочных ямках, подружки, прыжки через скакалку, игры в резиночку и козла,
стрекозы с радужными крыльями, степь ковыльная, серебристая, звуки лета – стрекотание, щебетание, жужжание, шуршание,
калейдоскоп, который можно крутить бесконечно, разглядывая невиданные сказочные узоры из разноцветных стеклышек,
диафильмы на простыне,
мягкое мороженое из чудо-автомата, которым "заведует" тетя Маша, Ленкина мама, и всегда на наши пятнадцать копеек по знакомству дает порцию будто на двадцать,
а день выборов – праздник праздников, когда в клубе выставка-продажа тортов и пирожных, смотреть на них наслаждение, ведь купить родителям не по карману,
яблоневый сад напротив дома – огромный, теперь думаю, что вполне себе средний,
лучшее лакомство всех времен и народов, когда забегаешь домой на минутку, и нет времени поесть как следует – бабушка берет кусок белого хлеба, поливает его водой и посыпает сахаром,
радость от новых белых плетеных сандалий и "безразмерных" колготок – красных с черными ромбами,
автоматы с газировкой – если есть богатство в виде трех копеек, то подставляешь стакан, сначала льется сироп, потом вода, нужно только вовремя убрать стакан из-под струи, чтобы получилась сладкая-пресладкая газировка,
соки в конусах – вкуснота, особенно томатный, на прилавке стоит тарелка с крупной солью, а в ней алюминиевая гнутая ложка на веревочке, а на ложке налипшие соляные крупинки, а толстая продавщица на специальной вертушке "моет" стаканы – вжик-вжик, струйки ополаскивают секундно, вот и чистый стакан,
сказки, принцессы и принцы, злые колдуньи и ведьмы, Фэт-Фрумос, Хуснабад, Жалмауз-Кампыр,
фата на голове из тюля, куклы наперечет, а потому такие любимые и родные,
кино – детский билет за десять копеек, и от синей головы Фантомаса леденеют пальцы,
бегом домой через парк – по пути обрывая цветки с белых акаций и поедая их, потому что сладкие.
Второе – оно другоеВторое – оно другое.
Уроки музыки и папка с этюдами Черни "Беглость пальцев".
Сольфеджио – занудное и противное, дирижирование на три четверти, ничего не понимаю в свои семь лет, рука не подчиняется рисунку на доске, слезы капают, учительница злится.
Жизнь по строгому расписанию.
Рамки правил и приличий. Не потому, что хорошо быть приличной и прилично быть хорошей, а под знаменем "что люди скажут".
Строгость и холодность родителей, порой совершенно необъяснимые – просто чтоб не избаловать и чтоб ребенок "не сел на шею".
Уроки лицемерия – и дома, и в школе. Моральная зависимость от родителей, страх провиниться и желание быть похваленной – потому что "плохих не любят", а "хорошее происходит с хорошими людьми".
И такое жгучее желание маминой любви. Или хотя бы внимания и заинтересованности. Или участия. Ну хоть чего-нибудь. Хоть бы по голове погладила. Или назвала "дочкой", как Наташкина мама ее называет – доча, доченька.
Я не хотела бы туда вернуться, но иногда тоскую по стрекозам с прозрачными крыльями.
URL записиWednesday, 27 June 2007, 15:20
Когда меня спрашивают, было ли счастливым твое детство – я теряюсь и не знаю, что ответить.Потому что детств было два: одно – только мое, второе – принадлежащее родителям и другим взрослым.
Первое было счастливымПервое было счастливым и случалось обычно летом. В нем я была предоставлена самой себе, дни в нем были долгими и вмещали в себя целые жизни.
И там казаки-разбойники, огромные тополя, секретики в песочных ямках, подружки, прыжки через скакалку, игры в резиночку и козла,
стрекозы с радужными крыльями, степь ковыльная, серебристая, звуки лета – стрекотание, щебетание, жужжание, шуршание,
калейдоскоп, который можно крутить бесконечно, разглядывая невиданные сказочные узоры из разноцветных стеклышек,
диафильмы на простыне,
мягкое мороженое из чудо-автомата, которым "заведует" тетя Маша, Ленкина мама, и всегда на наши пятнадцать копеек по знакомству дает порцию будто на двадцать,
а день выборов – праздник праздников, когда в клубе выставка-продажа тортов и пирожных, смотреть на них наслаждение, ведь купить родителям не по карману,
яблоневый сад напротив дома – огромный, теперь думаю, что вполне себе средний,
лучшее лакомство всех времен и народов, когда забегаешь домой на минутку, и нет времени поесть как следует – бабушка берет кусок белого хлеба, поливает его водой и посыпает сахаром,
радость от новых белых плетеных сандалий и "безразмерных" колготок – красных с черными ромбами,
автоматы с газировкой – если есть богатство в виде трех копеек, то подставляешь стакан, сначала льется сироп, потом вода, нужно только вовремя убрать стакан из-под струи, чтобы получилась сладкая-пресладкая газировка,
соки в конусах – вкуснота, особенно томатный, на прилавке стоит тарелка с крупной солью, а в ней алюминиевая гнутая ложка на веревочке, а на ложке налипшие соляные крупинки, а толстая продавщица на специальной вертушке "моет" стаканы – вжик-вжик, струйки ополаскивают секундно, вот и чистый стакан,
сказки, принцессы и принцы, злые колдуньи и ведьмы, Фэт-Фрумос, Хуснабад, Жалмауз-Кампыр,
фата на голове из тюля, куклы наперечет, а потому такие любимые и родные,
кино – детский билет за десять копеек, и от синей головы Фантомаса леденеют пальцы,
бегом домой через парк – по пути обрывая цветки с белых акаций и поедая их, потому что сладкие.
Второе – оно другоеВторое – оно другое.
Уроки музыки и папка с этюдами Черни "Беглость пальцев".
Сольфеджио – занудное и противное, дирижирование на три четверти, ничего не понимаю в свои семь лет, рука не подчиняется рисунку на доске, слезы капают, учительница злится.
Жизнь по строгому расписанию.
Рамки правил и приличий. Не потому, что хорошо быть приличной и прилично быть хорошей, а под знаменем "что люди скажут".
Строгость и холодность родителей, порой совершенно необъяснимые – просто чтоб не избаловать и чтоб ребенок "не сел на шею".
Уроки лицемерия – и дома, и в школе. Моральная зависимость от родителей, страх провиниться и желание быть похваленной – потому что "плохих не любят", а "хорошее происходит с хорошими людьми".
И такое жгучее желание маминой любви. Или хотя бы внимания и заинтересованности. Или участия. Ну хоть чего-нибудь. Хоть бы по голове погладила. Или назвала "дочкой", как Наташкина мама ее называет – доча, доченька.
Я не хотела бы туда вернуться, но иногда тоскую по стрекозам с прозрачными крыльями.
Свое | Не Бест? Пришли лучше!