Пишет
Armilla:
Мы о4 любим оперу...«Повесть о настоящем человеке» – злосчастное произведение великого композитора. До сих пор анекдоты ходят. Будто хор врачей там зловеще приговаривает: «Отрежем, отрежем Мересьеву ноги». А сам герой с тоской распевает: «Носки, сухие носки». Мальчики, нашедшие летчика в лесу, комментируют речитативом: «Ползет, шишку съест, дальше ползет»…
Опера «Повесть о настоящем человеке» писалась Сергеем Прокофьевым по знаменитой книге Бориса Полевого. Вообще-то в изначальном варианте эту оперу мало кто слышал. 3 декабря 1948 г. было концертное исполнение, после чего произведение объявили неудачным. В 1960-м «Настоящий человек» недолго шел в Большом театре, правда, с сокращенным и подчищенным либретто. Вспомнили об этом памятнике эпохи уже в наши годы. В 2002-м оперу в концертном варианте подготовил Валерий Гергиев, а в 2005-м к 60-летию Победы «Геликон-опера» выпустил спектакль «Упавший с неба», где в основе все тот же «Настоящий человек». Либретто переиначили: теперь забытый всеми ветеран вспоминал фронтовую юность. Рецензенты отмечали, что в прокофьевской опере никогда и не было приписываемых ей глупостей, что произведение это хотя пафосное и громоздкое, однако отмечено печатью гениальности.
Но анекдоты иногда правдивее правды, они концентрируют суть явления. Дело не в том, что народ злорадно ловил великого Прокофьева на конъюнктурности. Допустим, сочинил бы «Настоящего человека» кто-то другой. Ведь все равно смеялись бы!
читать дальше
Опера - жанр, основанный на условности. Ходят артисты по сцене и поют. Да, говорить надо в первую очередь не о тексте, а о музыке, голосах, оркестре, о цельном зрелище... Но условность остается. Потому сюжет требуется такой, чтобы она была оправданной.
При этом для понимания вопроса отметим: товарищ Сталин оперу любил. А советские композиторы и либреттисты любили то, что любил товарищ Сталин. Не у всех творцов в те годы отношения с властью связаны были с нравственными терзаниями.
Что, кстати, блестяще высмеяли Ильф и Петров.
«Луч смерти»
Никифора Ляписа-Трубецкого из «Двенадцати стульев» помните? В первоначальном варианте романа он, узнав, что кто-то в Москве ворует стулья, прибегал к приятелям - литхалтурщику Хунтову и музхалтурщику Ибрагиму с сюжетом: «советский изобретатель изобрел луч смерти и запрятал чертежи в стул. И умер. Жена ничего не знала и распродала стулья. А фашисты узнали и стали разыскивать стулья. А комсомолец узнал про стулья, и началась борьба». После недолгого препирательства (что сочинять? пьесу? роман?) приятели решают писать оперу. За нее круче всего платят. Назвать «Луч смерти». Действующие лица: «Уголино - гроссмейстер ордена фашистов (бас); Альфонсина - его дочь (колоратурное сопрано); тов. Митин - советский изобретатель (баритон); Сфорца - фашистский принц (тенор); Гаврила - советский комсомолец (переодетое меццо-сопрано); фашисты, самогонщики, капелланы, солдаты, мажордомы, техники, сицилийцы, лаборанты, тень Митина, пионеры и др.».
При окончательной редактуре Ильф и Петров выкинули эту линию. А жаль! Они уловили (или предугадали) целое явление. Листая старые подшивки, удивляешься - о чем только не пели у нас колоратурные сопрано и лирические теноры!
«Жизнь за серп и молот»
Вот, например, опера «За жизнь». Репетировалась в 1938 г. в Свердловске. «Известия» писали: тема оперы - «вековая борьба пролетариата. К заводчице Демидовой приходят выборные от рабочих-углежогов. Делегация просит облегчить их нечеловеческий труд. Демидова отказывается. Войска расстреливают толпу. Углежоги уходят в леса продолжать борьбу». Узбекский театр оперы и балета в 1940-м радовал зрителя оперой «Великий канал» о строительстве Ферганского канала. Сюжет: «В одной из картин зритель увидит ночную работу народа при факелах. Здесь происходит встреча героев оперы Бутаджана и Надры. Группа врагов пытается скомпрометировать бригадиршу Надру в глазах возлюбленного. Надра отказывается оставить работу, отказывается выйти замуж за другого. Заговорщики ранят ее и бросают в только что вырытый канал. Подоспевшие колхозники спасают женщину. Ликование героев, народный праздник. Опера кончается песней о Сталине».
В 1920-е в Большом театре озаботились: как возродить оперу «Жизнь за царя»? После падения монархии она не исполнялась, а все-таки Глинка, визитная карточка театра. И придумали! Надо переделать в «Жизнь за коммуну»! Сюжет тот же, только герой - революционный крестьянин, вместо поляков - белогвардейцы. Не знаю, была ли она поставлена. А вот упоминания о постановке в Одессе и Баку оперы «За серп и молот» (на музыку Глинки) имеются. В 1940-м «Жизнь за царя» в Большом возродили - уже как «Иван Сусанин». Из первых рецензий: «Автор нового либретто поэт Сергей Городецкий, оставив в неприкосновенности гениальную музыку, очистил текст оперы от пошлой монархической позолоты».
«Не все жизненно, но вещь нужная»
Так, в фильме Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин» (тщательной реконструкции эпохи) герои комментируют театральную постановку. Наверное, примерно так же вздыхали зрители, посмотрев какой-нибудь «Великий канал». И зрители эти, между прочим, - наши с вами деды, читатель. Так что сделаем поправку на время: оно учило оценивать искусство прежде всего с точки зрения нужности. Любое. Оперу тоже.
Только мудрый сатирик Станислав Ежи Лец (живший чуть позднее в социалистической Польше) однажды меланхолично заметил: «Возможности оперы еще не исчерпаны: нет такой глупости, которую нельзя было бы спеть».
Неспетая «Цусима»
Опера «Цусима» не вышла на сцену по причинам, увы, не творческим.
Два литератора, Нефедов и Вереницкий, перелагали знаменитый роман А. Новикова-Прибоя: Нефедов - в инсценировку, а Вереницкий - в оперное либретто. Как-то Вереницкий приехал вечерком к Нефедову. Выпили коньячку, и гость стал читать то, что за день наперелагал. Нефедов слушал-слушал, потом сказал: дескать, долго ты читаешь, поздно уже. Обиженный Вереницкий выхватил из портфеля топор и тюкнул хозяина по голове. Тот чудом остался жив.
В декабре 1940 г. на процессе в Мосгорсуде Вереницкий во всем винил коньяк и путано объяснял: мол, заподозрил Нефедова в плагиате у него, Вереницкого. Решил объясниться. Топор же сунул в портфель просто по рассеянности, поскольку накануне ремонтировал стол. Назначенная судом литэкспертиза заявила, что о плагиате говорить нельзя: оба автора переиначивали одну и ту же давно известную книгу. Подсудимому дали шесть лет.
Когда Берия вышел из доверия
В нашей истории был момент, когда вполне дежурную заметку об оперном спектакле вся страна изучала чуть ли не на просвет. 28 июня 1953 г. центральная пресса сообщала о посещении руководителями партии и правительства оперы Ю. Шапорина «Декабристы». (Не путать с «Декабристами» 1920‑х годов! Тогда «Декабристов» просто перелицевали с классических «Гугенотов» Дж. Мейербера.) В конце перечислялись первые лица, отправившиеся на культурное мероприятие. В длинном списке отсутствовал первый заместитель Председателя Совмина СССР Л. Берия. Его накануне арестовали в Кремле. Хоть все делалось тайно, шепоток по народу побежал. И вот таким хитрым образом власть как бы давала понять: да, граждане, событие имеет место, только пока - т-с-с!
Аргумент истории
Сталин - не отнять! - действительно знал и любил оперу. Постоянно бывал в Большом театре, не жалел на него денег, иногда давал советы. Не признавал «формализм», требовал «песенной оперы», «близкой народу». С оперными спектаклями в советской истории связаны важные культурные (и не только) события: статья «Сумбур вместо музыки» (1934), постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «Об опере «Великая дружба» (1948), постановление ЦК КПСС «Об исправлении ошибок в оценке опер «Великая дружба», «Богдан Хмельницкий» и «От всего сердца» (1958) и т.д.
Время и идеология диктовали темы советских опер. Вспомним хотя бы «Тихий Дон» и «Поднятую целину» И. Дзержинского, «В бурю» Т. Хренникова (по роману Н. Вирты о подавлении антоновского мятежа), «Молодую гвардию» Ю. Мейтуса... URL записи(свое)
Не Бест? Пришли лучше!